Глава 5. Великие Мосты - период испытания на зрелость

  Львовщина встретила меня густым туманом и мелким дождиком. Следуя совету майора Фесенко, трамваем добрался до станции "Підзамче", на привокзальной площади дождался автобуса "Львов—Сокаль" (Сокаль — это райцентр Львовской области). Я ехал и улыбался сам себе, вспоминая, что и Йозеф Швейк, если верить Гашеку, бывал в этих местах. За окнами мелькали незнакомые названия населенных пунктов, поля и перелески. Через час увидел указатель «г. Великие Мосты». Водитель остановил автобус у ворот воинской части. Сказал, что мне, видимо, сюда, если я еду в Мóсты. Произнес это слово с ударением на «ó».
    Часовой у калитки поинтересовался моими документами, внимательно прочитал предписание о направлении меня на службу в в/ч 2418 в должности заместителя командира части, перезвонил дежурному по части и указал на двери штаба. Все, как требует устав. Через минуту меня встретил дежурный по части и сопроводил к кабинету командира.
    Там я увидел пожилого подполковника, доложил о своем прибытии к новому месту службы на должность замполита.
    — Почему же не сообщили о времени своего прибытия во Львов? Вас обязательно встретили бы и доставили в часть. Негоже заместителю командира добираться на перекладных, — это были первые слова, которые я услышал от человека, под началом которого мне предстояло служить несколько лет. Он взглядом указал на стул, стоявший слева у приставного столика.
     — Это теперь ваше место на все случаи жизни. Никогда и никому не позволяйте на него садиться. Напротив вас  место начальника штаба.  
     Через минуту, по его приглашению, в кабинете появились два майора, которых Николай Григорьевич Артамонов поочередно представил мне.
    — Начальник штаба Громов Юрий Алексеевич.
    — Это я, — произнес новый мой коллега, — и щелкнули каблуки до глянца начищенных сапог, улыбнулись голубые глаза молодцеватого молодого майора.
    — А это — Николай Федорович  Богославец, который убывает от нас к новому месту службы с повышением в должности, и должен сдать вам дела. На прием-передачу у вас три дня.      
    — Послезавтра прибывает окружная экзаменационная комиссия по случаю очередного выпуска курсантов. Так что поспешите побыстрее войти в курс дел, чтобы принять активное участие в работе комиссии, — эти слова были обращены уже лично ко мне.
    После этого короткого знакомства мы все были отпущены командиром и занялись своими делами. В первую очередь Николай Федорович решил определить меня на временное пристанище и повел в гостиницу части, размещавшуюся на первом этаже санчасти. Заведующая, Галина Николаевна Береговая, определила меня в одиночный номер. Я оставил в нем свой дипломат и мы вернулись в штаб.
    Теперь уже в своем кабинете замполита я принял от майора Богославца сейф с секретными документами, материалы по состоянию воинской дисциплины. Во время беседы со своим предшественником поинтересовался структурой части, количеством личного состава, профессиональными данными офицеров и прапорщиков, взаимоотношениями в семьях. Ко времени обеда я уже имел представления обо всем и обо всех в свете восприятия их Николаем Федоровичем. На обед мой новый знакомый пригласил меня к себе домой с целью ознакомления  с будущей моей квартирой. Она оказалась трехкомнатной, довольно просторной, из кранов в ванной текла холодная и горячая вода, газ на кухне был баллонный, но во дворе уже велись работы по установке резервуара для хранения природного газа. Жилье размещалось на первом этаже нового трехэтажного дома, Николай сказал мне, что приедет за семьей уже в январе. Сам он оказался близким земляком, родился и вырос в селе Константиновка, рядом с которым  уже строилась Южноукраинская АЭС. Жена его, Юлия, была односельчанкой моей Елены, на два года раньше нее окончившей Лысогорскую школу.
   Через день майор Н. Ф. Богославец, уже заместитель начальника политотдела Черновицкого пограничного отряда, покинул часть, а я приступил к исполнению новых служебных обязанностей. Конечно же поспешил по телефону сообщить своей семье о скором воссоединении, попросил укладывать вещи, готовиться к переезду.

   Штабная проверка.

   Десять дней декабря были полностью заняты работой в составе прибывшей в часть выпускной экзаменационной комиссии во главе с заместителем начальника войск округа генерал-лейтенантом А. Ф. Онищенко.  
   Я как-то забыл раньше отметить, что в отличие от армейских частей, где командовали соединениями, частями и подразделениями  командиры, в пограничных войсках были  начальники. Причем все, от начальника прожекторного расчета, и до начальника Пограничных войск КГБ СССР.
    В состав комиссии входили все начальники ветеринарной службы и службы собак всех пограничных отрядов округа, начальник физической подготовки и спорта округа, начальник боевой подготовки округа, еще несколько офицеров, заинтересованных по долгу службы в качественной подготовке сержантского состава. Прибыл и Александр Николаевич Смолин, постоянный ее член. Для проверки состояния воинской дисциплины и уровня политической политической подготовки был назначен опытнейший старший инструктор политотдела округа  подполковник Н. Н. Ананьев. Именно с ним мне и пришлось работать.  
    — Что-то долго мы здесь сидим без дела, — заявил генерал Онищенко сразу после того, как начальник школы подполковник Артамонов закончил свой доклад по состоянию дел в части, — пора проверить достоверность сказанного на практике. Все по рабочим местам!
   График очередности проверки подразделений был составлен штабом заранее. Полковник Гороховский, ознакомившись с этим графиком, быстро расставил проверяющих по объектам проверки.
    Для меня процесс проверки знаний по политической подготовке был важен в плане первого знакомства с офицерами, прапорщиками и личным составом постоянных подразделений: роты материально-технического обеспечения, ремонтно-кавалерийского взвода, подразделения межокружного питомника служебного собаководства. Личный состав учебных застав интересовал только степенью подготовленности курсантов, ведь это был уровень работы с ними замполитов, а они все теперь входили в мое непосредственное подчинение. Вместе с моим проверяющим мы находили время присутствовать при сдаче курсантами экзаменов по всем другим дисциплинам. Я получал возможность ознакомиться со всей "кухней" производства сержантов-инструкторов служебных собак. По основной дисциплине курсанты сдавали экзамены вместе с подготовленными ими служебными собаками. Оценивалась общая дрессировка, преодоление полосы препятствий курсантами и собаками, задержание вооруженного нарушителя под выстрелы из автомата и без них, прием корма собаками из чужих рук, обнаружение собаками взрывчатых веществ и наркотических средств в чемоданах граждан, пересекающих границу в пунктах пропуска. Особенно боялись начальники учебных застав и курсанты моментов, когда пищу собакам предлагал Александр Николаевич Смолин. С его рук корм принимала любая собака, а это по положению была верная тройка курсанту и двойка его питомцу. В таких случаях курсант выпускался без сержантского звания и направлялся для дальнейшего прохождения службы без овчарки, а его питомец переводился в категорию сторожевых псов и списывался с учета с последующей передачей в народное хозяйство. По этой причине не только специалисты части, но даже члены комиссии старались отвлечь Александра Николаевича другими делами, например, зимней рыбалкой, выездом на охоту или просто не ставили его в известность о дне сдачи этой дисциплины.
    — А то опять протянет руку, скажет с улыбочкой "кушай цюця", и пропала хорошо подготовленная собака, — говорили между собой спецы.

   К 23 декабря генерал Онищенко подвел итоги проверки деятельности школы за полугодие. Была выставлена общая оценка "хорошо"; более двухсот младших сержантов со служебными собаками убыли в пограничные отряды и  на отдельные контрольно-пропускные пункты округа. Получившим отличные оценки были присвоены звания "сержант". Офицеры-кинологи убыли в командировки по закупке собак, в школу начали прибывать солдаты из учебных пунктов частей, изъявившие желание учиться на инструкторов служебных собак. Зачисление в школу производилось после медицинской и мандатной комиссий. Те, кто не проходил комиссию, возвращались в свои части или пополняли штат кавалерийского взвода и питомника служебного собаководства.  
    Для меня все это было вновь, впервые и очень интересно. На питомнике выращивалось около сотни породистых щенков, содержалось двадцать голов племенных собак. На каждого щеночка ветеринарной службой заводился паспорт, в который заносились полные данные о его предках и собственная кличка. Из Московского клуба приехали представители и выкупили имевшихся на учете ризеншнауцеров, которые оказались трудно поддающимися дрессировке. В вольерах оставались только собаки, закрепленные за командирами отделений учебных застав, материал, на котором должны были проводиться показные занятия с будущим контингентом инструкторов. На кинологический факультет Алма-Атинского пограничного училища были направлены заявки на нужное количество лейтенантов-кинологов для заполнения вакантных должностей.
  К 1 января 1981 года школа была полностью укомплектована. Началась подготовка нового цикла очень важных для пограничных частей специалистов. А нам поступила совершенно новая задача. Предстояло отобрать из имеющегося в наличии состава курсантов группу из двадцати человек, разработать методику подготовки служебных собак для обнаружения подрывных устройств на дорогах Афганистана. Из Киева доставили учебные мины различного предназначения. Пожелавших быть включенными в спецгруппу курсантов оказалось предостаточно. У нас была возможность отобрать достойных во всех отношениях солдат в ее состав. Через полгода наши специалисты успешно справились с поставленной задачей. Наработанный опыт был описан, методики переданы на кафедру кинологии в Алма-Ата, где их доработали ученые-кинологи и передали нашим коллегам в г. Мары. Там, в такой же школе, как наша, он получил широкое применение. А это спасло жизни сотен наших солдат, воевавших на сопредельной территории до 1989 года.

   Семья снова вместе.

  10 января я выехал в Одессу за семьей. На получение контейнера, его погрузку и передачу квартиры новым жильцам ушло четыре дня. Я, учитывая то, что с нами должны были следовать Булька и Рыжик, закупил купе в пассажирском поезде полностью, Бульку взяли на поводок, Рыжика посадили в сумку и так налегке оставили ставший родным дом. Рыжик не захотел оставлять родные пенаты и потихоньку выскользнул из сумки через оставленное ему для дыхания отверстие. Собачонка доехал к месту без  приключений. Попрыгав с полки на полку, он нашел себе место на матрасе второй полки и проспал до прихода поезда во Львов. Нас встретил начальник штаба и к 10:00 мы прибыли в Великие Мосты, чтобы задержаться там почти на десять лет.

   На околице села Бояны, находившегося в трех  километрах от Великих Мостов, стояло кафе "Ветерок", рядом сельская школа, а метрах в пятидесяти от них из протекавшего ручейка торчал хвост самолета Су-27. Возле него копошилось несколько человек в летной форме. В части мы увидели подполковника авиации, который просил у командира автокран, чтобы вытянуть самолет из трясины. Узнали подробности случившейся несколько часов назад авиакатастрофы. Оказалось, что во время учебного полета две спарки Су-27, управляемые неопытными пилотами, затеяли непредусмотренные полетным заданием игры в воздухе. Произошло столкновение, вследствие которого один из истребителей дотянул до леса и взорвался, а второй упал там, где мы его  только что видели, и, к счастью местного населения, обошлось без взрыва, самолет остался целым. Все четыре летчика катапультировались, бросив боевые машины на произвол судьбы, и остались живыми.
  Семья Богославцев еще не успела уехать, мы несколько дней вынуждены были провести в гостинице части. Юлия Богославец работала вольнонаемной в отделении кадров части и при передаче дел новому работнику увидела в моем досье, что жена моя — её землячка из села Лысая Гора. Конечно же, Юлия пригласила нас в гости, чтобы увидеться с односельчанкой. Семья Богославцев оказалась большой и дружной. У Николая и Юлии было трое детей. Сын — ровесник нашего Артура и двое девочек-близнецов. Все дети ходили в местную музыкальную школу и поэтому в одной из комнат этой, теперь уже нашей, квартиры стояло пианино. Николай сел за инструмент и сам сыграл несколько этюдов, чего я от него не ожидал. В домашней обстановке он был совершенно другим человеком. Куда-то исчезла его суховатость в общении, сдержанность в разговорах. Женщины занялись воспоминаниями о родном селе, а мы еще раз прошлись по личным качествам каждого из офицеров и прапорщиков, что было немаловажно для того, чтобы сориентироваться в моей будущей работе.  
    К началу февраля прибыл наш контейнер с вещами. Мы обставили новое семейное гнездышко, Артур пошел в девятый класс в новую школу, а Лену взяли на работу в школьную библиотеку. Я же смог всецело отдаться делам служебным.
    Каждое утро для меня начиналось с обхода довольно большого хозяйства части. Первым делом, следуя совету майора Богославца, я шел к вольерам со служебными собаками — это для того, чтобы наши питомцы "знали замполита" и не лаяли при его появлении. А если серьезно, то чтобы посмотреть процесс кормления и выгуливания служебных животных. Дальше — сказочным сосновым лесом к пионерскому лагерю имени героя-пограничника Семена Пустельникова, за целость и сохранность которого в зимнее время несло ответственность командование части, а за организацию  работы в нем в летний период, решение кадровых вопросов, проведение культурно-массовых и воспитательных мероприятий — бессменный начальник лагеря с 1953 года, участник войны, медсестра пограничного госпиталя Мария Антоновна Савина и замполит, то есть я.
  Возвращался через учебный городок курсантов и служебных собак, мимо четырех рукотворных озер, обсаженных по берегам плакучими ивами. Обязательно заходил на свиноферму, подвластную начальнику тыла майору Николаю Пономаренко. Там работало двое солдат из роты обслуживания, а они тоже были предметом моих забот. Обойдя охраняемые часовым склады НЗ, шел на конюшню, где постоянно находился наряд от кавалерийско-ремонтного взвода, выслушивал доклад дежурного о состоянии конского состава, проверял поддержание порядка, наличие корма у лошадей, чистоту в денниках. Дальше по маршруту был автопарк с дежурной службой, клуб, оборудованный в бывшей конюшне польского драгунского полка, дислоцировавшегося здесь в довоенные годы. Обход завершался проверкой несения службы караулом. К 9:00 докладывал командиру о результатах проверки объектов части, замеченных недостатках и предложения по их устранению. После этого посещал занятия по боевой и политической подготовке, готовность начальников учебных застав и их заместителей к их проведению. После двухчасового перерыва на обед шла кабинетная работа: планирование, подготовка отчетности, определение задач на перспективу. В вечернее время контролировал проведение политико-воспитательной работы в подразделениях.

   Знакомство с краем, в котором довелось служить.
 
  Читающим эти строки может показаться скучным перечисление мною объектов части, круга моих новых задач и забот, но этим я и хочу показать, как изменилась вдруг моя жизнь. В первые месяцы даже не мог найти времени, чтобы выйти в город, ознакомиться с его обустройством и достопримечательностями. И тогда некоторые, заинтересованные в знакомстве с новым замполитом, горожане сами начали появляться в моем кабинете. Первым из них был военрук школы Петр Алексеевич Ярыга. Его интерес состоял в возобновлении работы кружка юных друзей пограничников и нашей помощи в оформлении кабинета начальной военной подготовки в школе. Он же поведал мне краткую историю города Великие Мосты. Из его рассказов я узнал, что в городе  пять тысяч населения без учета воинских частей, что основан город в средние века польским королем, подписавшим 23 июля 1549 года привилегию, по которой  селу Мостки предоставлялся статус города с одновременным введением магдебургского права. Село было переименовано в Августов. Так король, согласно легенде, решил отблагодарить жителей, которые его, якобы, спасли в лесу, когда он заблудился во время охоты. Первый староста города Андрей Рокицкий получил в распоряжение магистрата баню, солодовню, пивоваренный завод и ремесленную лавку, а также большой участок земли. Мещане освобождались от всех налогов и повинностей. Обязательными оставались лишь работы по ремонту дорог и мельниц. Датой основания поселения принято считать 1472 год, хотя люди в этой местности поселились еще в бронзовом веке, чему свидетельством являются древнейшие археологические находки, относящиеся к XV—XI столетиям до нашей эры!
   В 1662 году на город напали крымские татары, почти полностью разрушившие город, убившие и забравшие в ясырь многих жителей. В то время в городе уже было сооружено три моста: два больших через речку Рата и один поменьше через речку Болотня. Это и стало поводом для изменения названия города.

    От Петра Алексеевича я узнал также, что вблизи Великих Мостов находится еще один городок с наименьшим в Украине количеством горожан — г. Белз, основанный еще в 1030 и получивший магдебургское право уже в 1377 году. Чуть позже я имел возможность более глубоко познакомиться с этим чудесным краем — Сокальским районом Львовской области. А после такой интересной беседы с Петром Алексеевичем мне уже было о чем рассказать курсантам во время проведения часов политико-воспитательной работы. В одной из частых командировок разговорились с соседом по купе о местах, где я служу. Рассказал ему о том, что приходилось бывать в Белзе. А он мне с восхищением и восторгом:
    — О, вы счастливейший из людей, с которыми мне приходилось общаться. Вы бывали в Белзе — нашей святыне!
    Тогда я не мог понять смысла его возгласа. Значительно позже  узнал, что Белз является одним из самых значимых центров паломничества евреев-хасидов, что иудеи считают его местом будущего пришествия мессии.

    Чем больше у меня появлялось знакомых, тем больше мне раскрывалась история этого прекрасного края, событий, разворачивавшихся в этих местах в конце сороковых - начале пятидесятых годов.
    С наступлением весны решил показать своей семье музей и памятник русского летчика Петра Нестерова на месте его гибели вблизи города Нестерова   (теперь г. Жолква Львовской области). Этой же весной открывали памятник и музей Ярослава Галана в одном из соседних сел. Туда мы повезли большинство личного состава. Интересной и содержательной оказалась беседа с солдатами известного украинского поэта-песенника Дмитрия Емельяновича Луценко, принимавшего участие в открытии мемориала.  
    И когда случались такие праздники души, все больше жизнь части мне казалась застойной, рутинной. Зашел как-то в подсобку в клубе, а там висит и стоит на полу полный комплект духовых инструментов.
   — А почему трубы не чищены? — спрашиваю начальника клуба прапорщика М. Колосовского.
   — А на них никто не играет, зачем чистить, — отвечает мне этот "двигатель" культурно-просветительной работы.

    В тот же день я отправился в местную музыкальную школу, познакомился с директором Николаем Андреевичем Разумовским и пригласил, с его согласия, преподавателя музыки Н. В. Яныка поработать над созданием в нашей части духового оркестра. В это время начальник клуба уже искал в подразделениях солдат и курсантов, хотя бы раз в жизни державших в руках духовые инструменты. Через два дня проверил состояние  инструментов. Они блестели, как новые, а через две недели духовой оркестр уже можно было показать людям. Оказалось, что есть кому и чистить инструменты и играть на них все необходимое для разводов на занятия и на торжественных мероприятиях. Даже флейты и валторна оказались задействованными, и тромбону нашелся хозяин. Года через три наших музыкантов начали приглашать на все мероприятия, проводившиеся в районном центре. На базе Львовского пограничного отряда был проведен конкурс духовых оркестров и наши ребята уверенно заняли почетное первое место среди пограничных частей гарнизона.  
    В круг моих постоянных забот входила и работа с семьями, а именно доставка детей в русскоязычную школу в шахтерский поселок Сосновка, находившийся в 15 километрах от нашего города. Жилой фонд части состоял из одного трехэтажного дома и нескольких щитовых строений, утепленных силикатным кирпичом. Кроме нашей школы, по соседству еще находилась школа сержантского состава Львовского пограничного отряда, офицеры и прапорщики которой также проживали в нашем жилом фонде. Камнем преткновения во взаимоотношениях членов семей был расположенный на территории части магазин «Военторг». Дело в том, что начало восьмидесятых годов было пиком острого дефицита товаров народного потребления в стране. В магазине велся строгий учет заявок на холодильники, телевизоры, радиоприемники, одежду, даже на копченую колбасу, которую иногда завозили к праздникам в небольших количествах. Иногда во дворе появлялась автолавка военторга — вечный предмет скандалов и разборок.
   По долгу службы мне пришлось возглавить лавочную комиссию и быть мировым судьей для экзальтированных дамочек. При этом единственным легкодоступным товаром для меня самого были только болгарские сигареты, которые почему-то не пользовались на львовщине спросом. Если жены командования появлялись в магазине в дни завоза товаров раньше других, то это становилось предметом зависти и пересудов, даже если ничего ими не покупалось.
   Мы создали женсовет из самых активных женщин обеих частей и включили нескольких активисток в состав лавочной комиссии. Рядом с жилыми домами оборудовали волейбольную площадку, все лето после 18:00 на ней велись спортивные сражения между женщинами и свободными от службы офицерами. Каждое воскресенье женсовет собирался в библиотеке части на чай из самовара, из Львова привозили прокатные кассеты с видеозаписями. Крутили их на одном из первых советских видеомагнитофонов "Сатурн-505", который мне удалось выпросить и выписать на окружной пограничной  базе на нужды части.  Жить стало веселее!
    Мой начальник клуба без лишних напоминаний понял, что с таким, как я начальником он долго не протянет на бывшей тихой должности. Созвонился с Богославцем и получил согласие на перевод в Черновицкий пограничный отряд. Командир отпустил его без сожалений. В это время ко мне в гости приехал один из бывших моих музыкантов Виктор Донда. Узнав, что в клубе есть свободная должность художественного руководителя, он написал рапорт с просьбой принять его на сверхсрочную службу. После обучения в школе прапорщиков он стал руководить духовым оркестром, а со временем было положено начало и созданию вокально-инструментального ансамбля "Рубеж", который в 1988 году стал лауреатом конкурса солдатских исполнителей, проводившегося  в Виннице. Но это было уже в другой обстановке, с другим руководителем — начальником клуба старшим лейтенантом Василием Неграй, который после моего убытия из части был назначен начальником ансамбля песни и пляски Краснознаменного западного пограничного округа   (с начала девяностых годов — Государственной пограничной службы Украины).

     Встреча с легендарным Михаилом Калашниковым.

    Событием для  обеих наших сержантских школ был визит в Великие Мосты генерального конструктора стрелкового оружия дважды Героя Социалистического Труда, доктора технических наук Михаила Тимофеевича Калашникова. Для нас это было большой неожиданностью. Такие встречи заранее запланировать невозможно. Это всегда момент внезапности. Так было и в этот раз. Просто начальник политотдела Львовского пограничного отряда подполковник Петр Михайлович Чайка прознал, что М. Т. Калашников будет во Львове, каким-то образом нашел подходы к нему и пригласил выступить перед будущими сержантами.  
    И вот он здесь. Маленький, сухонький, с двумя сверкающими звездами на пиджаке, простой алтайский, в прошлом, паренек, «генерал-Кулибин», которого знает весь мир. Говорит тихо, спокойно. Солдаты слушают с раскрытыми ртами его такую простую и невероятную историю. Он в конце войны такой же, как они сегодня, только уже ранен в бою, лежит в госпитале, но и оттуда стремится помочь Родине превозмочь врага в войне, которая уже идет к завершению. Человеку с воображением уже видны красные флаги на рейхстаге. А он карандашом чертит и чертит. Все новые и новые варианты нового оружия появляются в заветной тетрадке малограмотного, но технически одаренного паренька. Потом, при помощи товарищей, одну за одной вытачивает детальки будущего автомата-пистолета. Уже после войны представляет готовое изделие на конкурсе, в котором принимают участие мэтры стрелкового оружия Драгунов, Токарев, Симонов и другие известные конструкторы. И он, никому не известный, молодой, но уверенный в себе человек. И вот она, победа. Общепризнанная и долгожданная — АК-47, "Автомат Калашникова 1947 года", непревзойденное стрелковое оружие, стоящее на вооружении и даже украшающее национальные гербы многих стран.
Солдаты, затаили дыхание, у них выступили слезы на глазах. Полуторачасовая беседа-исповедь закончена. Только прозвучавшая команда:
"Встать, смирно! Позаставно на выход!" возвращает ребят к действительности. Ведь в каждом из них живет мечтатель, и, возможно, с большим будущим. Одна такая беседа стоит десятков часов политических занятий с нудным перечислением стран союзников и потенциальных противников со звериным оскалом мирового империализма. (На фото: 1981 год. На встрече с М.Т.Калашниковым).

    В это время мы уже оказывали помощь в создании музея пограничников, защитников края, в селе Межиречье. Пригласили Михаила Тимофеевича на его открытие в следующем году. Он обещал приехать. И обещание свое сдержал. Еще раз мы смогли встретиться с этим великим патриотом, человеком ХХ века, лауреатом Государственных премий и Героем, обладателем трех золотых звезд, последняя из которых, звезда Героя России, была вручена ему по случаю девяностолетия со дня рождения 10 ноября 2009 года.
   После этих встреч в наших частях появилось по дарственному экземпляру автоматов, который вручался самому лучшему курсанту на период обучения в школе. После открытия музея все мы были приглашены директором совхоза в село Новая Украинка на банкет. Разъезжались во втором часу ночи, хозяева провожали гостей за село. В поле остановились, на капоте уазика накрыли стол, предложили по рюмке "на коня", но оказалось, что их, эти рюмки, как раз и забыли, выпили из отвинченных водителем фар-поворотников, поверив водителю, что в них ровно по сто граммов. На прощание над ночными полями грянула песня. Невозможно было не заслушаться только что родившимся трио в составе директора, агронома и главного инженера совхоза. Они себя объявили, как «Национальный фольклорный ансамбль в составе бойка, лемка и гуцула». Теперь уже Михаил Тимофеевич произнес спич в честь хозяев — настоящих артистов. На этом и разъехались. С Калашиковым — уже навсегда.

    Съемки фильма «Подранки».

   Еще когда я служил на заставе "Курортное", жизнь свела меня с режиссерской группой, прибывшей снимать эпизоды художественного фильма. Я сидел на лавочке и любовался цветами, что расцвели на недавно сооруженной вдоль асфальтной дорожки клумбе. Ждал возвращения со службы очередного пограничного наряда. Вдруг калитка отворилась и на территорию вошло двое мужчин. Усатое лицо одного из них показалось мне очень знакомым, но припомнить, где мог видеть его, я сразу не смог. Встал и пошел им навстречу.
    — Николай Николаевич Губенко, — представился тот, который показался знакомым, — согласно разрешению командования войск округа буду снимать у вас на участке несколько эпизодов к фильму "Подранки".
   Пришедшего с ним он представил как директора кинокартины В. Дудина. В подтверждение своих слов он протянул разрешение на съемки в зоне действия заставы, подписанное начальником войск генерал-лейтенантом Н.В.Лавриненко.  
    Мы вернулись на скамейку и продолжили разговор.
    — «Подранки» — это подстреленные охотниками утки, — говорил режиссер, — а у меня это будут дети, оставшиеся после войны без родителей. Когда выйдет в прокат фильм вы его сможете посмотреть. А сейчас от вас требуется найти место для размещения актеров, которые начнут прибывать уже завтра.  
    Я предложил для этих целей пионерский лагерь, расположенный за селом и пока еще не занятый пионерскими сменами.
    — Если это получится, то будет прекрасный вариант, местные жители не будут осаждать творческую группу.
    На этом и распрощались. Я с В. Дудиным выехал на поиски директора лагеря, а Николай Николаевич убыл решать свои режиссерские задачи — выбирать места для съемок (натуру).
    Согласие на временную «оккупацию» пионерлагеря получили сразу же, тем более, что за это пообещали хорошо оплатить, а лагерь в деньгах нуждался. Для размещения народных и заслуженных выбрали административное здание, но главреж с нашим выбором не согласился, аргументировав свое мнение слишком близким расположением его от берега с тридцатиметровым обрывом.
    — Знаю я привычки этих любителей ночных прогулок: поужинают плотно, выпьют достойно, а потом так и жди, кто-нибудь свалится в море.  
    Выбрали домики поскромнее, но подальше от берега.
    Уже на следующий день встречали Жанну Болотову и народного артиста Грузинской ССР Бухути Александровича Закариадзе, сыгравшего в фильме директора детского дома. По мере необходимости поочередно прибывали и убывали Евгений Евстигнеев, Георгий Бурков, Ролан Быков, Тамара Носова и многие другие артисты театра и кино.
Я, разумеется, старался не упустить возможность и организовать их встречи с пограничниками заставы. На протяжении двух недель застава жила живым общением с любимыми артистами, а я собирал детишек для массовки. Они должны были изображать детдомовцев (двести пятьдесят человек), одновременно забегающих в морские волны. Все эпизоды снимались на Будакской косе.
   Помню, с каким нетерпением все ждали появления в прокате фильма "Подранки", с каким восторгом обменивались мнениями о его сюжете, о мастерстве режиссера. Каждый вспоминал свое, не всегда сладкое, послевоенное детство.
(На фото: Бухути Закариадзе, моя жена Лена и наш давний друг Виталий Чабанюк — в перерыве между съемками эпизодов фильма на заставе. На втором плане в матросской тельняшке Жанна Болотова).