5. После окончания второго класса нам объявили, что в третьем мы начнем изучать немецкий язык. За лето даже учебники приобрести успели. Тоненькая такая книжица была, в мягкой обложке с преобладанием коричневого цвета, видимо, не случайно, по аналогии с "фашизм — коричневая чума". Летом мы с удовольствием самостоятельно разбирались с латинскими буквами немецкого Alphabet  (алфавита), заворожено рассматривали картинки на первой странице, подписи под ними на немецком языке: слон — "Elefant", мальчик — "Der Knabe", обезьянка — "Affe" и т. д.
  Встречаясь на улице непременно допрашивали друг друга: "А как будет по-немецки..?" - и каждый получал массу удовольствия, когда выяснялось, что это слово известно только ему, спросившему. Многие говорили, что ни за что не желают изучать язык наших врагов  (влияние прошедшей войны на детей войны), а в играх наших в войну никто не хотел быть немцем, только партизаном, красноармейцем, Чапаевым, Олегом Кошевым, Зоей Космодемьянской: тогда очень часто шли фильмы "Зоя", "Молодая Гвардия", ощущалось сильное влияние героев кино на детские представления о войне, о подвиге.
  Но в школе нас ожидало сильное разочарование - немецкий язык в третьем классе отменили, так и не начав его изучение. Сказали, что только в пятом классе будете учить иностранный язык. А уже в 5-ом к нам пришла на урок Инна Моисеевна Ратушная. Основной ее "методикой" было заучивание немецких слов. Она так и говорила: "Будете знать много слов - будете говорить по-немецки!". Слов-то мы выучили множество, но "по-немецки" так никто до восьмого класса толком и не заговорил. Позже я всё-таки понял, что дело совсем не в количестве слов, а в фонетике и морфологии, в умении выстраивать из знакомых слов правильные предложения и в преодолении боязни произносить их вслух. Да еще к тому же в 6-м классе возникли у меня детские романтические отношения со старшей дочерью Инны Моисеевны - Аллой. Вызывая меня к доске, Инна Моисеевна произносила:
 —  Ну, давай к доске, "зятек", будем смотреть, как ты выучил урок.
     Я жутко краснел, терялся, пропадало всякое желание что-либо учить и, тем более, отвечать. Отношение к предмету изменилось только в восьмом классе, когда пришла новая учительница, Александра Степановна Соломицкая, ну а у меня появилось другое романтическое увлечение. О ее уроках расскажу чуть позже...

7. В седьмом классе к нам пришел новый для нас учитель со своим предметом - неорганической химией Анатолий Федорович Нечаивский. Его мы встретили с воодушевлением. Из класса в класс передавалась информация о его несказанной доброте в обращении с учениками, отсутствии способности бороться с их шалостями, порой граничащими с мелкой подлостью. Говорили о том, что на его уроках можно творить, что вздумается, и самое страшное наказание — это "штань в угол, негодяй":  из-за вставных зубных протезов Анатолий Федорович немного шепелявил. Говорил тихо, спокойно, старался никогда не терять самообладания. Вот этим и пользовались негодные мальчишки, и даже девочки, выстраиваясь ровными рядами у доски на протяжении урока. За партами почти никого не оставалось.
 Никто ведь в те поры не задумывался, как наши шалости мешают учителю научить тому, что он знал и умел. А знал и умел он очень много, был настоящим ученым-химиком, даже имел награды за какие-то неизвестные нам научные труды; скрытое безразличие к нашим проделкам стоило ему большого физического напряжения, подрывало здоровье, но мы были неуемными в своих бесшабашных шалостях. Анатолий Федорович принимал за чистую монету на первый взгляд безобидные вопросы-предложения, как, например, от Вити Штанько:
— А что, нельзя долить больше серной кислоты? Что Вы жадничаете, Анатолий Федорович?
— Нельзя, — произойдет бурная реакция.
— А Вы попробуйте!
— Ну, смотри, наглец! — и все содержимое реторты, с дымом и громким хлопком, на потолке...

Или вот еще. Мой друг Штанько, сидящий на первой парте, ломает баранки на четвертинки, ложит на ладонь, ударяет по запястью и ловит ртом, вращая при этом головой. Анатолий Федорович, строго:
        — Штанько, перештань и вштань!
        — А я в штанах, но голодный! - ухмыляется.
        — В угол, быстро! - И так на всех уроках. Четыре года подряд, и не только с одним таким Виктором.
Ну кто бы это выдержал, кроме Анатолия Федоровича!?
(На фото: с другом Витей Штанько на старом школьном стадионе, теперь на этом месте мемориал павшим односельчанам, на заднем плане виден заводской двухэтажный дом)      21.12. 2009

 8. И, все-таки, к окончанию 10 класса химию мы знали, многие получили "пятерки" на выпускном экзамене. И в памяти остались наилучшие воспоминания об этом человеке, окончившем еще до революции гимназию, выходце из семьи потомственных священников, генетически сложившемся интеллигенте, называвшем нас всех на ВЫ, хотя мы явно этого не заслуживали. В год окончания нами школы он вышел на пенсию, а спустя год его не стало...
  С началом учебного года в восьмом классе произошла большая ломка в нашем дружном классном коллективе. Все получили Свидетельства об окончании семилетки. Это был последний выпуск седьмого класса с вручением документа о неполном среднем образовании. В нашу школу пришли такие же выпускники из Катеринки, Полтавки, Ново-Андреевки, Старых Кошар, Зеленых Кошар, и даже один ученик из Романовой Балки. Класс поделили на 8-А и 8-Б. Нас в каждом классе осталось где-то по 60%. Но мы быстро подружились с новичками, не стали делиться на местных и периферийных; а почувствовав себя старшеклассниками, на всех, кто помоложе стали смотреть с высоты  увеличившегося за лето роста. Я за лето, например, дорос до 182 сантиметров, стали поддразнивать "Длинным". Но это не смущало. Зато всегда впереди строя! Классными руководителями в "А" классе стали Александра Степановна Соломицкая, в  классе "Б" — Зятковский Григорий Корнеевич. Акклиматизация в новом коллективе и акселерация произошли очень быстро, угловатые девчонки стали девицами-красавицами, многие ребята начали пользоваться бритвами, голоса изменились, исчезли фальцеты, появились баритончики и баски. В общем, начался процесс активного взросления.
Получать двойки стало стыдно, краснеть у доски за невыученный урок — несолидно. Отношение к учебе изменилось. Правда, только что принятые в школу ребята из окружающих сел еще некоторое время шли по низко оцениваемому курсу, сказывалась разница в требованиях к знаниям в нашей и тамошних школах. Самыми сильными оказались выпускники Зеленокошарской школы, остальным было значительно труднее. Учителя по большинству предметов пришли новые и некоторое время присматривались к каждому из нас, так же как и мы к ним. Бывали и неудовлетворительные оценки, и тихие слезы из-за неудач, но во второй четверти уже все стало на свои места.     21.12.2009

9. Александра Степановна Биличенко, новая учительница немецкого языка, появилась в школе после окончания романо-германского факультета, по распределению. Она наша землячка. Родом из соседнего села Петровки. Через очень короткий период времени школа пополнилась новой семейной парой. Александра Степановна стала женой Алексея Лукича — Соломицкой и классным руководителем 8-А. Она сразу же увлекла учащихся своим предметом, на уроках говорила с нами только на немецком и от нас требовала того же. Мы начали внимательно учить грамматику, писать немецкие диктанты, заучивать тексты и пересказывать их при опросе. "Шурочка сказала выучить, значит надо учить", — стало нашим расхожим понятием и в ее классе и в нашем 8-Б. Александра Степановна, наверное, и не знала, что старшеклассники с нежностью и любовью называют ее "Шурочкой". Но в этом была выражена мера взаимопонимания, уважения и искренней любви к молодой учительнице. И вспоминается об этом с теми же чувствами.
Высшая степень уважения к Вам выразилась уже в том, что одна из Ваших любимых учениц, серебряная медалистка, Анна Валентиновна Черниенко, стала преподавателем немецкого языка в родной школе и, через несколько десятилетий безупречной работы, вышла на пенсию с заслуженным авторитетом высококлассного педагога и умелого воспитателя.
А вот лично я немецкий так и не выучил. Но когда "жареный петух" приблизился на расстояние мощной поклевки на третьем курсе университета, говорил на экзамене по-немецки целых 27 минут, чем вызвал удивление преподавателя доцента Е. М. Троцик, с которой во время учебы отношения ну никак не складывались. Сам себе этого феномена я объяснить до сих пор не могу...
 О нашем классном руководителе Зятковском Г.К. я писал уже много, но вот вспомнился еще первый день в восьмом классе. С первых же минут он рассадил нас по партам с девочками, потом оставил мальчишек в классе и сказал: "Я это сделал для того, чтобы вы учились с ними общаться. Вы этого совсем не умеете". Только Павлик Трибой и Брижатый Коля остались сидеть вдвоем, им напарниц по парте не хватило. Ребят в классе оказалось больше. Кстати, в классе было восемь Николаев, а в десятом прибавился еще и девятый — классный руководитель Николай Никитич Колесниченко, учитель истории. Это был очень интеллигентный человек, увлеченный своим предметом насколько, что, объясняя материал, постоянно переходил с украинского языка на русский и наоборот, даже не замечая этого.
Именно такие учителя, как историк Николай Никитич Колесниченко и географ Григорий Корнеевич Зятковский, привили нам любовь к родному краю, пристрастия к странствиям по родной стране и путешествиям, которыми большинство из нас насладилось за годы службы Родине в полной мере. Я, например, долгие и лучшие годы прослужил в погранвойсках. Юношам и девушкам, "думающим делать жизнь с кого", предлагаю для прослушивания и раздумий альбом прекрасных песен о границе. В Украине офицеров-пограничников обеих полов готовит Академия пограничной службы им. Б.Хмельницкого в городе Хмельницкий. Приглашаю послушать песни пограничников на  моей странице сайта "Мой мир mail.ru"